загрузка...
К началу

Публикация в сообществе "Черногория"

Петр Первый и проблема выбора союзников

Черногория в XVI-XVII вв. находилась под властью Блистательной Порты в составе Шкодринского (Скадарского) санджака Северной Албании. При этом Черногория пользовалась самой широкой автономией. Это было связано с малочисленностью и бедностью населения страны, которое не могло своевременно уплачивать харадж.

Есть сведения, что на средства собранные со всей Черногории, можно было экипировать не больше двухсот янычар, то есть особого интереса у турков к Черногории не было. Тем не менее, иногда, для поддержки авторитета среди покорённых народов, Османская империя отправляла экспедиции для сбора хараджа даже в самые бедные районы. Нерегулярная дань, по сути, был единственным признаком зависимости Черногории от Порты. Антитурецкая борьба черногорцев чаще всего выражалась именно в отказе от уплаты хараджа, который трудно было платить по понятным причинам. Из-за той же бедности местные племена совершали иногда набеги на османские владения, в Герцеговину, Северную Албанию, даже венецианцы и жители Дубровницкой (Рагузской) республики жаловались на черногорцев.

Таким образом, сопротивление туркам было во многом определено тяжёлыми экономическими условиями существования в Черногории. Но в XVIII в. стремление Черногории к независимости начало оформляться в некую конкретизированную политическую форму, что связано с деятельностью цетинских митрополитов. Ведущую роль в этой борьбе сыграл Данила Шчепчевич (ок.1670-1735), первый представитель рода Петровичей Негошей на митрополичьем престоле.

Данила был наречен владыкой и получил под свою церковную юрисдикцию «Богом спасаемую епархию Скендерийскую», став митрополитом Цетинским, Скендерийским и Приморским на соборе сербских митрополитов и епископов Данила в 1700 г. в венгерском городе Сечуй, где находился патриарх Арсений III Чарноевич (черногорец).

В правлении Данилы взаимоотношения черногорцев и с соседями и с турками стали быстро ухудшаться. Митрополит вёл страну к независимости, которая редко даётся без большой крови. У турков в Черногории была своя «пятая колонна» - потурченцы, черногорцы, принявшие ислам. Сначала митрополит обратил гнев свой против них.

Нужно заметить, что владыка имел личные счёты с потурченцами. Однажды Данила, по приглашению местных православных верующих и с разрешения шкодринского паши, отправился в село Сербское для освящения там церкви. Несмотря на то, что село находилось в юрисдикции церкви и наличие официального разрешения, Данилу схватили потурченцы и доставили в оковах в Подгорицу. А по дороге митрополит сам нёс кол, на который турки пообещали посадить священника за то, что он подбивает бунтовать против султана… Данилу пытали и отпустили только за выкуп в 3 тыс. дукатов.

Впрочем, была и веская экономическая причина для нейтрализации потурченцев. Пользуясь поддержкой Порты, потурченцы расширяли своё влияние в Черногории, в частности, в их руках находился крупнейший рынок, чрезвычайно важный экономический объект региона. Его передал потурченцам шкодринский наместник Сулейман паша Бушати после захвата Цетинье в 1692 г.

Данила принял окончательное и радикальное решение «в божьем стаде истребить заразу». Избиение, то есть физическое истребление, потурченцев, началось на Цетинье и в Цекличах, продолжилось в Црмницкой, Риечской и Лешанской нахии. После 1712 г. потурченцы уже не играли какой-либо веской роли в жизни Черногории. Таким образом, «пятая колонна» в Черногории была уничтожена. Но для борьбы с турками этого было недостаточно.

Дело в том, что Черногория была раздираема внутренними раздорами. Населявшие Черногорию племена дрались друг с другом ожесточённо, междоусобица унесла жизней не меньше, чем турецкое владычество, а может и больше. Данила начал преодоление родоплеменных пережитков с установления единого черногорского суда из 12 старейшин, но, конечно, закончить процесс объединения ему не удалось, это долгий и трудный процесс для всех народов. Тем более в условиях, когда черногорцы решительно ввязались в войну с Портой и, - как им хотелось верить, - при поддержке петровской России. В петровской России, похоже, воспринимали ситуацию ровно наоборот.

В ноябре 1710 г. Османская империя объявила войну России, и, несмотря на то, что Пётр I вёл войну со Швецией и явно не был настроен на войну ещё и с Турцией, он всё же решился на печально известный Прутский поход. 22 февраля 1711 г. в Успенском Соборе Кремля был обнародован манифест о начале войны с Османской империей и отпоре «хищному волку турку». Вполне вероятно, что Пётр Первый рассчитывал на поддержку балканских славян вообще и черногорцев, в частности, которые могли бы оттянуть на себя часть турецких сил. Особенно хорошо смотрелась в этом стратегическом проекте Черногория, которая глубоко вонзалась в османские владения.

Петр I обратился к балканским христианам с призывом оказывать помощь русским войскам. Царские посланцы, служившие в России полковник Михаил Милорадович (герцеговинский серб) и капитан Иван Лукачевич (черногорец) отправились с воззванием от имени русского царя в Черногорию. Воодушевляющая грамота была зачитана в доме митрополита Данилы, тут же состоялось совещание с участием 24 наиболее авторитетных черногорских старейшин. Разумеется, решение было единодушным: «С первой вестью о русском наступлении. Выступить против войск Османской империи». Письмо Петра I донесено было до самых отдалённых сёл Черногории, Брды и Герцеговины.

Черногорцы не подвели. В июне 1711 г. они начали боевые действия против турок. Назначенный главнокомандующим Милорадович и митрополит Данила возглавили войско и успешно воевали некоторое время: разбили турок у Гацко (Герцеговина), вместе с жителями Брды и герцеговинцами грозились захватить укреплённые пункты - Никшич, Спуж, Требинье, Грахово, Подгорицу.

Воевали они упорно, не имея достаточных средств (российские деньги – 3 тысячи червонных! - по неизвестным причинам не дошли до восставших черногорцев). Пушек и боеприпасов было недостаточно потому, что поставки контролировала Венеция, а она фактически заблокировала далматинское побережье. Кроме того, в помощи черногорцам отказала и Дубровницкая республика.

Тем временем 120-тысячная турецкая армия при 70-тысячной конницы крымских татар заблокировала русскую армию у правого берега Прута и великий русский царь Пётр, как свидетельствовали очевидцы, «бегал взад и вперед по лагерю, бил себя в грудь и не мог выговорить ни слова». 12 (23) июля 1711 года на реке Прут, близ города Яссы великий визирь Балтаджи Мехмед-паша и русские дипломаты Шафиров и Шереметев подписали мир, не в пользу России.

Вести о поражении Петра I до черногорцев дошли через венецианцев. Поверить в это черногорцы не могли, для разъяснения ситуации в Россию отправили брата Михаила Милорадовича, Гавриила, а сами продолжили воевать. Но поскольку крепости они взять не могли, то перешли к практике малой войны, надеясь на то, что вскоре из Москвы приедет специальный человек и привезёт им денег.

Но денег черногорцам не привезли, а в апреле 1712 г. между Россией и Турцией был заключен ещё один мирный договор, тоже не благоприятный для России. В связи с замирением с турками практический интерес российской короны к черногорцам угас. Но черногорцы по-прежнему не хотели верить в отказ Петра I воевать с турками. Зато турки, в результате мирного договора с Россией, получили полную свободу действий, чем и воспользовались, организовав карательные походы против черногорцев.

Султан Ахмед III издал фирман, которым предписывалось жестоко покарать черногорцев, а митрополита Данилу и Милорадовича пленить. Боснийский визирь Ахмед паша Шапчалия, к тому времени успешно отвоевав на Пруте, возглавил огромное, в масштабах Черногории, войско в 20 тысяч воинов.

Черногорцы, часть из которых воевала под русскими (!) знамёнами, достойно сопротивлялись, потери турков были внушительны, но силы были неравны и в начале августа турки разгромили Цетине. Милорадович и Данила едва успели сбежать и укрылись в Герцеговине. На этот раз Ахмед-паша удовлетворился выдачей заложников и даже амнистировал повстанцев, включая и самого Данилу.

Милорадович вскоре отправился в Россию, с просьбой к царю не бросать Черногорию, несмотря на заключённый с Турцией мир. Позднее в Россию выезжали ещё несколько черногорцев, для того, чтобы понять, как теперь быть черногорцам, и продолжать ли воевать с турками. Известно, что Петр I принял черногорскую делегацию в декабре 1712 года, возможно, в связи с очередным обострением отношений с Турцией, в которой черногорцы могли бы вновь оттянуть на себя часть гнева Блистательной Порты.

Но на сей раз война не состоялась, в 1713 году был заключён Адрианопольский мир, повторявший в целом положения Прутского документа. Делегации нечего было передать соотечественникам в Черногории. Милорадович, кстати, сделал в России замечательную карьеру. За участие в боевых действиях в Черногории он получил 500 червонных и отправился служить в Украину.

О том, что на фоне мирных переговоров турки готовятся к очередному карательному походу в Черногории, в России было известно. Посол в Константинополе П. Шафиров писал в ведомство о военных приготовлениях турок «против монтенегринов» (так называли черногорцев при дворе русского царя). Шафиров монотонно пояснял, что черногорцы «непокорливы и никакой дани им не платят», - «им» это туркам. Он даже имя главаря карательной армии знал – Нуман-паша, - ещё до начала карательной экспедиции.

Боснийский визирь Нуман паша Чуприлич задачу перед своими головорезами поставил простую: «даже камень на земле, которую покорили, должен быть красным от крови черногорской». Он, с тремя корпусами турков и албанцев, прошёл через Черногорию смертоносным торнадо, опустошив страну. Карательный поход против черногорцев продолжался с сентября по начало ноября 1714 г. Примерно 2 тысяч черногорцев погибло, до 5 тысяч человек угнаны в рабство. Для маленькой Черногории это была катастрофа.

Митрополит Данила укрывался в это время в Боке Которской, в венецианских владениях, и писал Петру I: «Премилостивейший государь, царь непобедимый! Призри на озлобление наше, наставь нас, что нам делать! И как от врагов наших спасение получить?» А брату своему, по всей видимости, искренне веря, что Россия не оставит в беде, он писал своему брату: «Я Москвы, Москвы, Москвы. Говорю…чей я, того и вся земля»…

В конце 1714 г. митрополит был в Вене, где несколько месяцев томился в ожидании разрешения на поездку в Россию. Аудиенцию у Петра I он получил только в апреле 1715 г. и наконец-то подал царю прошение.

Он просил покровительства России над Черногорией, учёта интересов Черногории при договорах с Турцией, просил у Петра I грамоту-обращение со словами благодарности черногорцам, возмещения ущерба понесённого в войне против турок, хотя бы в виде 60-ти медалей от русского царя, возмещения материального ущерба Цетинского монастыря, возвращения на родину черногорских офицеров – если они захотят, конечно. И вернуть долги, которые брал, в частности, Милорадович, во время войны с турками, на разные боеприпасы.

Непобедимый премилостивейший государь соблаговолил в июле 1715 года отписать жалованную грамоту, в которой поблагодарил черногорцев и других участников сражений с османами. Сославшись на большие затраты на войну с «еретиком-королём шведским», Пётр пожаловался, что не может достойно отплатить за поддержку, но медалей со своим портретом дал даже больше, чем просили, ну и 10 тысяч рублей на разные нужды, которых у разорённых черногорцев было много. Петр I не забыл настоятельно попросить черногорцев, да и вообще всех южных славян, соблюдать мирные отношения с турками и на всякий случай пообещал, если что, снова призвать балканских братьев на войну с турками…Знал, что не откажут.

На царские деньги митрополит выкупил пленных, частично раздал долги, но средств не хватило даже на восстановление церквей. Впрочем, Цетинский монастырь удостоился особых почестей, русский царь пожаловал ему регулярные субсидии – 500 рублей каждый два года… Митрополит Данила до конца жизни был привержен российской короне.

Евгений Новожилов

#EvgenyNovozhilov

Эта публикация доступна на следующих языках: